ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА.
В Петрограде.
Возобновляя после почти двухнедельного перерыва свою работу, «Русское Слово» может дать сегодня своим читателям только общий, сжатый обзор важнейших событий, которые совершились за это время.
Начнем с того момента, на котором остановились события 25-го октября,—с того же дня, когда вышел последний номер нашей газеты. Подготовка большевистского восстания зашла уже так далека, что А. Ф. Керенский явился во временный совет республики и просил одобрить решительные шаги для ликвидации восстания. Но было уже поздно. 25-го числа большевики захватили власть в Петрограде, правительство было осаждено в Зимнем дворце. Два обращения временного правительства к стране и фронту, заявлявшие о решении не уступать насилию и передать себя защите народа и армии, были последними его словами, как власти.
Захват власти.
Выпуская эти воззвания, временное правительство, повидимому, надеялось, что у него в руках есть все-таки достаточная сила, чтобы справиться с войсками, стоявшими на стороне военно-революционного комитета. Оказалось, что это не так. Большевистские войска и красногвардейцы заняли мосты, Варшавский и Балтийский вокзалы и телефон, и Керенский послал на фронт телеграмму, вызывая 1, 4, и 14-й казачьи полки. В это время прибыли матросы из Кронштадта на нескольких транспортах, которые и начали высаживаться на Николаевскую набережную. Вместе с ними прибыли крейсер «Аврора», корабль «Заря свободы» и два миноносца. Вместе с тем, были получены сведения, что броневики начали переходить на сторону петроградского совета. В 11 ч. утра А. Ф. Керенский, по решению правительства, выехал в Псков навстречу фронтовым войскам, вызванными им для подавления движения. К Зимнему дворцу прибыли юнкера Михайловского артиллерийского училища с орудиями, но с наступлением темноты ушил обратно. В 6 час. вечера 25-го же числа на Дворцовой площади появились броневики в.-р. комитета, которые заняли все входы и выходы к площади.
В тот же день большевистские матросы и солдаты заняли Мариинский дворец, где было назначено заседание совета республики, разогнали собравшихся членов совета, а некоторых арестовали.
В Петрограде большевики могли считать свое дело сделанным, и в заседании петроградского совета 25-го же числа уже выступил Ленин, объявивший, что «пролетарская революция уже свершилась. Настает новая полоса не только в России, но и во всем мире, и эта полоса неминуемо поведет к победе социализма».
Осада Зимнего дворца.
Временное правительство было осаждено в Зимнем дворце. Его охраняли казаки, юнкера и женский батальон, всего около 800 человек, но сколько-нибудь длительное сопротивление было для них невозможно. Перестрелка на площади перед дворцом началась с 7-ми часов вечера, все усиливаясь, и постепенно министрам приходилось переходить из одного помещения в другое, спасаясь от выстрелов. О последних часах сопротивления так рассказывает министр внутренних дел А. М. Никитин:
— Около 9-ти часов вечера произошло следующее событие. В проходе, где находится галерея Зимнего дворца, матросы, каким-то образом  забравшиеся на крышу, бросили бомбу. Юнкера еще перед тем успели уйти. Разорвавшаяся бомба не причинила вреда; однако, один из юнкеров был контужен в голову. Пальчинский вышел на галерею и арестовал матроса. Часть юнкеров 2-й ораниенбаумской школы решительно отказалась после этого оставаться во дворце, и только участившаяся пальба заставила их остаться во дворце.
Вслед за тем мы получили от заведующего путями сообщения при ставке Лебедева и от начальника штаба верховного главнокомандующего Духонина сообщение, в котором подробно указывалось, какие казачьи части должны прибыть к нам 26 и 27-го октября, и описывалась поддержка, на которую мы можем рассчитывать.
В 10 час. 5 мин. нами была доставлена и отправлена телеграмма: «Всем, всем, всем…», в которой мы отдавали себя под защиту армии и народа.
К этому времени территория дворца, занимаемая правительством, уменьшилась. Нижний этаж дворца уже был занят большевиками. В кабинете, где мы находились, испортился аппарат. Я пошел в кабинет А. И . Коновалова, чтобы позвонить оттуда по телефону. Мне удалось сообщить Кусковой о необходимости ускорить присылку депутации, так как опасность возрастает. Она сказала мне, что к Зимнему дворцу направляется большая депутация от самоуправления и разных фракций. Не успел я вернуться обратно, как услышал крик: «Сдавайся!». Я вышел в Круглый зал, пройдя перед тем две комнаты, никем не задерживаемый. В Круглом зале я застал красногвардейцев, матросов и солдат, которые разоружали юнкеров. Юнкера беспрекословно отдавали им свое оружие и сумки с патронами. Здесь меня остановили и спросили, кто я. Я ответил: «Министр внутренних дел Никитин». Меня схватили и провели к комиссару Чудновскому.
Возбуждение кругом началось страшное, ибо я был первым арестованным министром.
Арест министров.
Вскоре остальные члены правительства, всего 18 человек, были уже под конвоем. Чудковский составил протокол о нашем аресте.
На протоколе подписались он сам и еще множество солдат. Всех нас, в том числе и Н. М. Кишкина, у которого исчезли загадочно пальто и шляпа, вывели на Миллионную, где мы оказались среди возбужденных солдат и моряков, часть которых была заметно подвыпившей.
Толпа набросилась на нас с криками: «Расстрелять их! Кровопийцы наши! Поднять на штыки! К черту автомобили!», и т. д. Толпа прорвала окружавшую нас охрану, и если бы не вмешательство Антонова, то я не сомневаюсь, что последствия для нас были бы очень тяжелыми.
Нас повели пешком по Миллионной по направлению к Петропавловской крепости. Антонов в пути все время торопил нас, опасаясь самосудов. Мы шли, окруженные разъяренной толпой. Когда мы вышли на Троицкий мост, нас встретила новая толпа солдат и матросов. Матросы кричали: «Чего с ними церемониться, бросайте из в Неву!». Нам снова грозила опасность. Тогда мы взяли под руку караульных и пошли с ними шеренгой.
В это время с другого конца моста началась усиленная стрельба. Стреляли красногвардейцы, а также вооруженные солдаты с автомобиля.
Сопровождавшая нас толпа моментально разбежалась, что и спасло нас от самосуда. Мы все легли на землю вместе с караульными. Стрельба длилась долго, и только когда мы выслали вперед караульных, которые объяснили, что это свои, стрельба прекратилась. Мы встали и были приведены в крепость.
Через два-три дня министры-социалисты, в виду протеста их партий, были освобождены, а «буржуазные» члены кабинета находятся под арестом до сих пор.
Зимний дворец оказался в руках солдат и матросов и подвергся разграблению. Хотя большевистские газеты и пытались потом опровергать этот факт, но объявление комиссара, призывающее тех, у кого окажутся вещи, похищенные во дворце, возвращать их, свидетельствует, на чьей стороне истина.
Бои под Петроградом.
Расстрелом Зимнего дворца, эксцессами над юнкерами и отдельными случаями уличных насилий ограничились «военные действия» в самом Петрограде. Городу посчастливилось избежать тех ужасов настоящей войны на улицах, которые пережила в эти дни Москва.
Вооруженные столкновения между большевистскими и правительственными войсками произошли не в Петрограде, а около него—в Пулкове, Гатчине и Царском Селе. Сейчас еще нет возможности выяснит во всех подробностях историю неудачной попытки Керенского силами верных правительству войск подавить восстание. Из опубликованных в печати показаний ген. Краснова и других данных выясняется, что отправке достаточного количества войск к Петрограду были поставлены препятствия, в частности и со стороны командующего северным фронтом ген. Черемисова, и что фактически в распоряжении ген. Краснова, назначенного командующим войсками, двигавшимися на Петроград, было девять сотен казаков и 4 орудия. Между тем, одни матросов прив них стояло в 12—15 раз больше. После занятия Гатчины и Царского Села казакам пришлось отступить и они решили, если не подойдет пехота, и не будут подвезены снаряды, не продолжать военных действий. К этому присоединялось и недоверие казаков к Керенскому.
Бегство Керенского.
29-го октября А. Ф. Керенский связался по прямому проводу со ставкой и северным фронтом и оттуда получил сведения о том, что фронт в некоторых местах стал открыто на сторону большевиков и начал тормозить движение эшелонов правительственных войск, а в некоторых пунктах, как в Виннице, Киеве и Москве, вспыхнули большевистские восстания, а латышские полки бросили фронт и отправились в тыл, разгромив Венден и Юрьев.
30-го октября, в 10 часов вечера, в Гатчину прибыли представители «Викжели» и предложили А. Ф. Керенскому вступить на путь перемирия для переговоров о соглашении между двумя борющимися сторонами. Они тут же заявили Керенскому, что «Викжелем» уже разосланы по всем железнодорожным линиям циркуляры с объявлением всеобщей забастовки. Такая постановка вопроса для Керенского было совершенной неожиданностью, и «Викжель» своей торопливостью лишил его возможности фактически вступить в переговоры о соглашении, так как «Викжелем» все уже заранее было предрешено. Правда, фактически всеобщая забастовка на началась в назначенный «Викжелем» срок, но все же по сети железных дорог было отдано распоряжение не пропускать войск ни для той, ни для другой стороны. Это решение «Викжеля» нисколько не осложняло положение большевистских войск, ибо они были в Петрограде и имелись налицо, а лишь затрудняло до крайности положение правительства.
Все это заставило искать соглашения немедленно. Текст соглашения был выработан, и верховный комиссар Станкевич поехал в Петроград в комитет спасения родины и революции вечером 31-го октября. Вечером же были направлены парламентеры в Красное Село от казачьих частей, которые вернулись в Гатчину утром 1-го ноября с делегатами от войск военно-революционного комитета, во главе которых стоял матрос Дыбенко. Прибывшие делегаты с утра приступили к выработке условий перемирия, и обе стороны согласились на выдаче Керенского повстанцам и на гарантии неприкосновенности остальных принимавших участие в борьбе с большевиками.
Около 3-х часов дня, когда стала известна вся безнадежность создавшейся обстановки для А. Ф. Керенского, когда решение казаков выдать его большевика, по его мнению, должно было повлечь за собою самосуд, тем более что у него не было надежды на то, что его дело буде рассматриваться в условиях нормального политического процесса,—он решился временно скрыться, с тем, чтобы, когда улягутся страсти, и настроение общества будет более объективным, объяснить стране как обстановку, в которой он действовал в последние дни, так и те причины, которые заставили его решиться на этот шаг.
Исчезновение А. Ф. Керенского было замечено в 3 часа дня 1-го ноября. Были приняты меры к его розыску и задержанию, но безрезультатно.
За все время гатчинской операции казачьи части потеряли всего ранеными девять человек: одного офицера и 8 казаков.
Петроградская газета «Друг Народа» (заменившая «День») сообщает, что по имеющимся у нее сведениям, Керенский находится в совершенно безопасном месте.
С ликвидацией наступления войск Керенского большевики могли считать власть твердо находящейся в их руках. Но едва ли какое-нибудь правительство находилось когда-нибудь в столь странном и нелепом положении, как совет народных комиссаров.
25-го октября открылся в Петрограде съезд советов, с которого сейчас же после открытия ушли все партии, кроме левых с.-р. Он одобрил большевистское восстание и утвердил совет комиссаров. Но никто, кроме большевиков не желал признавать их властью.
В первый же день восстания петроградская городская дума образовала, с участием представителей партии и общественных организаций, «комитет спасения родины и революции», а после ареста временного правительства явилась единственной законной властью в столице.
Политический террор.
У нас нет места, чтобы перечислять отдельные случаи грубейшего попрания гражданских свобод, которыми ознаменовало себя в Петрограде, да и в других местах, где оно властвует, «народное правительство». В Петрограде были закрыты не только буржуазные, но и многие социалистические газеты: типография органа н. с. «Народного Слова» подверглась полному разгрому; газеты конфисковывались и уничтожались; вторжения в частные дома, самочинные обыски и аресты вызывали множество напрасных протестов. Нельзя не отметить возмутительного «приказа по обороне Петрограда № 1», изданного большевистским «главнокомандующим» Петрограда полковником Муравьевым 1-го ноября. В нем сказано:
«Приказываю солдатам, матросам и красной гвардии беспощадно и немедленно расправляться своими силами с представителями преступного элемента, раз с очевидной несомненностью на месте будет установлено их участие в содеянном преступлении против жизни, здоровья или имущества граждан. Революционно-полевому штабу организовать охрану внутреннего порядка в столице».
Это оказалось чересчур доже для большевистской решительности. Сначала самый приказ после взрыва вызванного им негодования был отменен, а затем и сам Муравьев,—левый с.-р., бывший до 1905 г. черносотенцем, как он сам себя аттестует,—покинул свой пост.
День ужасов.
В петроградской газете «Народ», органе Е. К. Брешко-Брешковской и других правых с.-р., напечатано:
Мрак наступивший почти покрыл ужасы, происходившие днем. Теперь все утихло. На улице нет уже ни стрельбы, ни озверевшей толпы. Но пролитая кровь отважных юношей-юнкеров и девушек из ударного батальона войдет к небу! Неужели имеющие очи не видят, и слышащие не разумеют?!.
Сегодня, 29-го октября 1917 года, совершено величайшее злодеяние теми, которые осмеливаются называть себя «революционной демократией», не имея на самом деле права называться людьми.
С 7—8-ми часов утра началась осада Владимирского военного училища. Я был разбужен пальбой из пушек, пулеметов и ружей. Юнкера и женский ударный батальон отстреливались до 2-х часов и затем сдались. С той и с другой стороны были раненые и убитые. Сколько их,—я не знаю. В стенах училища пробиты бреши, двери и окна разбиты и разворочены. Оконные стекла в ближайших домах разрушены сотрясение воздуха от орудийных выстрелов.
В момент сдачи толпа вооруженных зверей с диким ревом ворвалась в училище и учинила кровавое побоище: многие были заколоты штыками, заколоты безоружные! Мертвые подверглись издевательствам: у них отрубали головы, руки, ноги. Убийцы грабили мертвых и снимали с них сапоги и шинели, тут же надевая их на себя.
Оставшихся в живых группами под усиленным конвоем повели в Петропавловскую крепость, подвергая издевательствам и провожая ругательствами и угрозами. Это было крестное шествие на Голгофу. Здесь совершилось. На вопрос, что делать с пленными, последовало распоряжение: «Расстрелять!». Раздалась команда первой группе юнкеров: «становись в ряды!». Юнкера с бледными лицами выстроились у стены.
Однако, солдаты, которым был поручен расстрел, с проклятиями бросили ружья в сторону и убежали.
«Кто добровольно хочет стрелять?»
Вызвались красногвардейцы.
Юнкера стояли и ждали.
Потом—несколько залпов, и они упали.
Приводили еще партии юнкеров и женщин из ударного батальона. Повидимому, их тоже расстреливали, хотя очевидец расстрела первой партии юнкеров не был свидетелем расстрела двух партий: от бежал от ужасов и только по раздавшимся залпам заключил, что и другие партии тоже были расстреляны.
Это происходило днем, в центре города.
Толпа негодяев расстреляла русскую интеллигентную молодежь, надежду страны, расстреляла безоружных.
Очевидец-солдат, который рассказал мне о злодеянии, совершившемся в Петропавловской крепости, закрыл руками лицо и плача пошел в сторону…
Шлю проклятие убийцам, этому стаду шакалов и гиен, прикрывающему себя именем демократии!..
ИВ. КУЗЬМИН.
29-го октября 1917 г.
Расстрел священника.
Во время сражения под Царским Селом между войсками большевиков и казаками Керенского, четыре местных священника совершили крестный ход по городу с произнесением проповедей о прекращении братоубийства.
Красногвардейцы арестовали священников. Один из них о. Иоанн Кочуров, пытался протестовать, но толпа потащила его к царскосельскому аэродрому и там расстреляла. По словам очевидца М. Горева, смерть наступила не сразу.
«Священник долго хрипел и грыз мерзлую землю. Его таскали за волосы, и кто-то кому-то предлагал «прикончить как собаку». Наутро тело священника было перенесено в бывший дворцовый госпиталь».
Женский батальон.
Выяснилось, что женский ударный батальон 24-го октября был оставлен в Зимнем дворце путем обмана. В настоящее время около 200 доброволиц этого батальона находятся в безопасности вблизи Петрограда. Слухи о массовых самоубийствах в их среде оказались неверными. Не подтвердились и слухи о насилия над ними со стороны солдат, но А. В. Тырковой установлено, что в Павловских казармах, куда привели доброволиц, с них срывали погоны, били прикладами, обливали нечистотами, делали им гнусные предложения.
Насилие над Г. В. Плехановым.
К больному Г. В. Плеханову, живущему в Царском Селе, трижды являлись красногвардейцы с обысками и требованиями выдать оружие. Больного заставили встать с постели, кричали ему, что он «продался буржуазии». Вследствие волнений, у Плеханова открылось кровохаркание. Положение его, по мнению врачей, опасно.
Большевистская власть.
Совет народных комиссаров.
В ночном заседании всероссийского съезда советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 26-го октября было постановлено образовать временное рабочее и крестьянское правительство под названием «совет народным комиссаров», поставив его под контроль съезда советов и его центрального исполнительного комитета.
Председателем совета комиссаров был назначен В. Ленин, комиссарами: внутренних дел—А. Рыков, земледелия—В. Милютин, труда—А. Шляпников, торговли и промышленности—В. Ногин, народного просвещения—А. Луначарский, финансов—И. Скворцов, иностранных дел—Л. Троцкий, юстиции—Г. Оппоков, продовольствия—И. Теодорович, почт и телеграфов—Н. Авилов и по делам национальностей—И. Джугашвили. Военные и морские дела поручены были комитету в составе: В. Овсеенко, Н. Крыленко и П. Дыбенко. Комиссаром по железнодорожным делам впоследствии назначен был Д. Рязанов.
Декреты.
Первым «актом» совета комиссаров был одобренный в том же заседании съезда декрет о мире, предлагающий правительствам и народам воюющих сторон немедленно заключить перемирие сроком на три месяца и «начать открытые переговоры о заключении мира».
В том же ночном заседании съезда 26-го октября был принят декрет о земле, по которому помещичья собственность на землю немедленно отменяется без всякого выкупа, и их помещичьи, удельные, монастырские и церковные земли поступают впредь до созыва учредительного собрания в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных советов крестьянских депутатов.
По словам «Дела Народа», этот декрет был списан Лениным у социалистов-революционеров, а дополняющее его постановление о волостных земельных комитетах, изданное комиссаром земледелия Милютиным, списано с постановления первого всероссийского съезда советов, на котором это постановление «было принято всеми голосами против большевистских».
Совет главного земельного комитета выпустил, со своей стороны, воззвание, в котором признает ленинский декрет о земле незаконным и недействительным, а поэтому предлагает всем губернским, уездным и волостным земельным комитетам не исполнять и не допускать исполнения этого декрета.
27-го октября последовали новые декреты: о производстве 12-го ноября выборов в учредительное собрание, о передаче продовольственного дела в руки городских самоуправлений с предоставлением городам права введения «централизации кухонного дела» и реквизиции для работ продовольственных организаций труда учащихся и о введении рабочего контроля в торгово-промышленных предприятиях, при чем постановления этого рабочего контроля обязательны для владельцев предприятий и могут быть отменяемы лишь постановлением центральной власти.
В тот же день особым декретом было введено в действие «по телеграфу» какое-то «положение о жилищном моратории», по сей день не опубликованное.
На другой день изданы декреты об учреждении при всех советах рабочих и солдатских депутатов рабочей милиции, о правах городских управлений в жилищном вопросе, и в их числе о праве «вселения» жильцов в квартиры, населенные ниже установленной нормы.
29-го октября издан декрет о восьмичасовом рабочем дне, по словам газеты «Вперед», не только списанный с кадетского проекта особой рабочей комиссии, под председательство П. Струве, но даже измененный к невыгоде для рабочих. У кадетов при односменной работе на воскресный отдых полагалось 40 часов, а у народных комиссаров оказалось всего 24 часа.
1-го ноября комиссар труда оповестил о приступе «к изданию декретов»  о социальном страховании, с распространением страхования «на все виды потери трудоспособности», и в том числе на случаи «вдовства и сиротства». Комиссар труда не пояснил, однако, какова может быть «потеря трудоспособности» у вдов и сирот.
2-го ноября появилась декларация прав народов России, устанавливающая «равенство и суверенность народов России», с предоставление прав на свободное самоопределение «вплоть до отделения и образования самостоятельного государства».
Заявление А. Луначарского.
Одновременно с этой декларацией комиссар народного просвещения А. Луначарский заявил совету комиссаров, что он узнал о происшедшем в Москве:
«Собор Василия Блаженного, Успенский собор разрушаются, Кремль, где собраны сейчас  все важнейшие художественные сокровища Петрограда и Москвы, бомбардируется. Жертв тысячи. Борьба ожесточается до звериной злобы. Что еще будет? Куда идти дальше! Вынести этого я не могу. Моя мера переполнена. Остановить этот ужас я бессилен. Работать под гнетом этих мыслей, сводящих с ума, нельзя. Вот почему я выхожу в отставку из совета народных комиссаров. Я сознаю всю тяжесть этого решения. Но я не могу больше».
Однако, отставка Луначарского не была принята, и на другой же день, 3-го ноября, он обратился с заявление о необходимости …… России и с заявлением, что он остается на своем посту.
«Но я умоляю вас, товарищи, поддержите меня, помогите мне,—писал Луначарский.—Храните для себя и для потомства красу нашей земли».
Развал большевистской власти.
Попытка Луначарского выйти из совета комиссаров оказалась лишь первой ласточкой. Вслед за ним в центральный исполнительный комитет депутатских советов и в совет народных комиссаров поступило следующее заявление:
«Мы стоим на точке зрения необходимости образования социалистического правительства из всех советских партий. Мы считаем, что только образование такого правительства дало бы возможность закрепить плоды героической борьбы рабочего класса и революционно армии в октябрьско-ноябрьские дни. Мы полагаем, что вне этого есть только один путь,—сохранение чисто-большевистского правительства средствами политического террора. На этот путь вступил совет народных комиссаров. Мы на него не можем и не хотим вступать. Мы видим, что это ведет к отстранению массовых пролетарских организаций от руководства политической жизнью, к установлению безответственного режима и к разгрому революции и страны. Нести ответственность за эту политику мы не можем и поэтому слагаем с себя перед центральным комитетом звание народных комиссаров.
Народный комиссар торговли и промышленности В Ногин.
Народный комиссар по внутренним делам А. Рыков.
Народный комиссар земледелия В. Милютин.
Народный комиссар по продовольствию И. Теодорович.
Народный комиссар труда А. Шляпников.
К настоящему заявлению присоединяются:
Комиссар путей сообщения Д. Рязанов.
Комиссар по делам печати Н. Дербышев.
Комиссар государственных типографий И. Арбузов.
Комиссар «красной гвардии» Юренев.
Завед. отд. конфликтов в мин. труда Гр. Федоров (пред. раб. секции).
Завед. отд. законодат. предл. комиссар Гр. Ю. Ларин».
Таким образом, из 13-ти комиссаров остались «на посту» лишь семь: 4-го ноября Ю. Каменев, А. Рыков, В. Милютин. Г. Зиновьев и В. Ногин заявили о своем выходе из центрального комитета с.-д. большевиков.
Созыв земского собора.
Городским думам, земствам, советм кр., раб. и солд. деп.
Текущей смутой остановились работы по созыву учредительного собрания. Петроградская дума постановила: для воссоздания власти и порядка в стране впредь до созыва учредительного собрания созвать собор представителей выбранных на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования городских и земских самоуправлений, а равно и представителей исполнительных комитетов кр., раб. и солд. деп. Представители имеют прибыть в Петроград 7-го ноября.
Просим ответа.
Председатель думы А. Исаев.
Городской голова Г. Шрейдер.
Обращение послано срочными телеграммами.

В России.
—
Казаки.
На Дону.
НОВОЧЕРКАССК, 7, XI. Генерал Каледин находится безвыездно в Новочеркасске. Никуда он не выезжал и казачьих войск никуда не посылал.
Войсковые круги и войсковое правительство стоят на той же точке зрения, что казачество не должно вмешиваться в борьбу большевиков с временным правительством. Казачьи части не должны участвовать в усмирении.
Слухи о роспуске в Донецком бассейне советов рабочих и солдатских депутатов неверны.
В Макеевке, по почину командира сотни казаков, был распущен совет. Однако, генерал Каледин немедленно отменил это распоряжение, считая его незаконным.
Казаки в классовую борьбу в Донецком бассейне не вмешиваются.
Новочеркасский, Ростовский-на-Дону и Таганрогский округа объявлены на военном положении.
Спокойствие нигде не нарушается, если не считать, что в Екатеринодаре солдаты гарнизона были распущены.
Все время усиленно говорили о выступлении большевиков в Ростове-на-Дону; однако, до 5-го ноября никаких выступлений не было.
Петроградский совет союза казачьих войск предложил войсковому правительству захватить волжскую флотилию, но выполнить это распоряжение войсковое правительство отказалось.
В Новочеркасск приезжал генерал Алексеев.

Украина.
Провозглашение украинской республики.
Всероссийский войсковой украинский съезд в Киеве принял резолюцию о провозглашении украинской республики:
«Исходя из принципа полного, ничем не ограниченного самоопределения наций, третий всеукраинский войсковой съезд требует от своего высшего революционного органа—центральной рады—провозглашения в ближайшей сессии украинской демократической республики. Принципиальное определение федеративных основ с другими народами должно быть выработано украинским суверенным собранием».

Пределы Украины.
ХАРЬКОВ, 7, XI. По распоряжению центральной рады, Харьковщина причислена к Украине.
ОДЕССА, 28, XI. Войсковая рада объявила украинизацию Одессы, создав здесь своей комитет, которому должны подчиниться все военные и гражданские власти.
Во всех одесских учреждениях установлены украинские патрули.

Газета Русское Слово, № 245, Среда, 8-го (21-го) ноября 1917 г., 4 страницы