НА РУССКО-ТУРЕЦКОМ ФРОНТЕ.
От штаба Верховного Главнокомандующего.
(Карта 10 верст в дюйме).
ПРИ ПРЕСЛЕДОВАНИИ ТУРОК НА ЭРЗИНДЖАНСКОМ НАПРАВЛЕНИИ НАМИ ЗАНЯТО С БОЯ СЕЛЕНИЕ КОТУР (К ЮГО-ЗАПАДУ ОТ ГОРОДА МАМАХАТУНА), ПРИ ЧЕМ ПРОТИВНИК, ПЫТАВШИЙСЯ ПРОИЗВЕСТИ КОНТР-АТАКУ, БЫЛ ОТБРОШЕН К ЗАПАДУ С БОЛЬШИМИ ПОТЕРЯМИ.
НА АВСТРО-ГЕРМАНСКОМ ФРОНТЕ.
От штаба Верховного Главнокомандующего.
(Карта 10 верст в дюйме).
В РАЙОНЕ СЕЛЕНИЯ ПИТКЕЛИШЕК (СЕВЕРНЕЕ ОЗЕРА ДРИСВЯТ) ПРОТИВНИКОМ БЫЛ ВЗОРВАН ГОРН.
НАСТУПЛЕНИЕ СИЛЬНОЙ НЕПРИЯТЕЛЬСКОЙ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ ПАРТИИ ЮЖНЕЕ МЕСТЕЧКА ТВЕРЕЧИ (ЮГО-ЗАПАДНЕЕ ОЗЕРА БОГИНСКОГО) ОТБИТО ОГНЕМ.
В РАЙОНЕ ЛИПСКА (СЕВЕРНЕЕ ОЗЕРА ВЫГОНОВСКОГО) ПРОТИВНИК ПЫТАЛСЯ ПРОИЗВЕСТИ НАСТУПЛЕНИЕ, ОТБИТОЕ НАШИМ ОГНЕМ.
Отставка А. Н. Хвостова.
ПЕТРОГРАД, 5, III. ОФИЦИАЛЬНО, УКАЗ ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩЕМУ СЕНАТУ.
ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СОВЕТА МИНИСТРОВ, ЧЛЕНУ ГОСУДАРСТВЕННОГО СОВЕТА, ДВОРА НАШЕГО ГОФМЕЙСТЕРУ ШТЮРМЕРУ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ ПОВЕЛЕВАЕМ БЫТЬ МИНИСТРОМ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ, С ОСТАВЛЕНИЕМ ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ СОВЕТА МИНИСТРОВ, ЧЛЕНОМ ГОСУДАРСТВЕННОГО СОВЕТА И ГОФМЕЙСТЕРОМ.
На подлинном Собственноручно Его Императорского Величества рукою подписано:
«НИКОЛАЙ».В Царской ставке
марта 3-го дня 1916 года.
ПЕТРОГРАД, 5, III. ОФИЦИАЛЬНО, УКАЗ ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩЕМУ СЕНАТУ.
МИНИСТРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ДВОРА НАШЕГО В ЗВАНИИ КАМЕРГЕРА, ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО СТАТСКОГО СОВЕТНИКА ХВОСТОВА ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ УВОЛЬНЯЕМ, СОГЛАСНО ПРОШЕНИЮ, ОТ ДОЛЖНОСТИ МИНИСТРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ, С ОСТАВЛЕНИЕМ В ПРИДВОРНОМ ЗВАНИИ.
На подлинном Собственноручно Его Императорского Величества рукой подписано:
«НИКОЛАЙ».
В Царской ставке
марта 3-го дня 1916 года.
Раненые в боях.
Сведения «Русского Слова».
Раненые офицеры, прибывшие в Петроград.
Ветеринарный врач Наливкин Николай Алексеевич (помещен в лазарет дамского комитета л.-гв. Гусарскаго полка, в Царском Селе). Врач Бендет Абрам Яковлевич (помещен в Новониколаевский военный госпиталь). Зауряд-врач Барцов Константин Иванович (помещен в лазарет Покровской общины, В. О., Большой пр., 77). Штабс-капитан Снежков Сергей Константинович (помещен в лазарет кн. Юсупова, Литейный пр., 42). Прапорщики: Довгалюк Касьян Игнатьевич (помещен в лазарет дамскаго комитета л.-гв. Гусарского полка, в Царском Селе), Жуньен-Сокрецкий Георгий Мариусович (помещен в лазарет Большого Дворца, в Царском Селе), Забой Иона Прокофьевич (помещен в лазарет кн. Юсупова, Литейный пр., 42), Пеалпу Вольдемар Иванович (помещен в лазарет Великой Княгини Марии Павловны, в Красном селе), Протопопов Николай Петрович (помещен в Николаевский военный госпит.). Военный чиновник Коробов Гавриил Кондратьевич (помещен в Матвеевский лазарет княгини Орловой, в Царском Селе). Сестра милосердия Полуян Зинаида Епифановна (помещена в Елисаветинскую общину «Красного Креста», Полюостровская набережная, 5).
Помещены в лазарет министерства путей сообщения, набережная Фонтанки, 21:
Штабс-капит. Налетов Константин Петрович. Поруч. Васильев Александр Константинович. Прапорщики: Алехин Николай Александрович, Никитин Георгий Константинович.
В провинции.
ЕКАТЕРИНОСЛАВ, 27, II. Прибыли раненые: Подпоруч. Пешинский Казимир Иеронимович. Прапорщ. Баранцевич Иван Андреевич.
КУРСК, 29, II. Прибыли больные и раненые: Подполк. Синоков Леонид Кириллович. Прапорщ. : Опрышко Павел Федорович, Марготьев Петр Васильевич, Серебренов Михаил Федорович, Бульдин Борис Павлович.
КИЕВ, 27, II. Доставлены больные и раненые: Шт.-капит. Гильдин Иван Иванович. Прапорщики: Боркенганн Борис , Ковалевский Николай Григорьевич, Квальярди Рафаиль, Терлецкий Артамон. Военный чиновник Бачурский Николай Георгиевич.
ЯЛТА, 26, II. Скончался эвакуированный капитан Петров Михаил Константинович.
В России.
Дело Лопухина.
ПЕТРОГРАД, 5, III. На 20-е марта в первом департаменте Правительствующего Сената назначено к слушанию дело бывшего тульского губернатора Лопухина, о действиях которого своевременно сообщалось в «Русском Слове».
Барыши сахарных „королей“.
КИЕВ, 5, III. Опубликован отчет соболевского сахаро – рафинадного завода, находящегося в с. Соболевке, Подольской губернии.
При основном капитале в 800,000 руб. предприятие в отчетном году дало прибыли 681,329 руб., или свыше 85%, при чем оставшийся в складах завода сахар оценен крайне низко.
Акционерам, после разных отчислений, осталось 474,405 рублей.
Таким образом, дивиденд акционеров равняется 59%.
Кризисы.
Дрова.
САРАТОВ, 5, III. В городе нельзя достать дров.
Сегодня, по инициативе губернатора, состоялось совещание владельцев дровяных складов. Выяснилось, что на подвоз дров в ближайшее время рассчитывать не приходится.
Совещание решило восполнить недостаток дров распилкою заготовленного на пристанях леса.
Продажа дров начнется с понедельника.
Злоупотребления при приеме на военную службу.
КИШИНЕВ, 4, III. Обнаружена организация по освобождению от воинской повинности, действовавшая в местном по воинской повинности присутствии.
Арестовано 12 участников организации.
Расследование производится.
В призовом суде.
Потопление «Георгеоса».
СЕВАСТОПОЛЬ, 3, III. Вчера в открытом заседании местного призового суда рассматривалось дело по иску греческих подданных Каталанаса, Пердики и Самофраки с русского правительства 270,000 рублей в возмещение убытков за принадлежащий им пароход «Георгеос», потопленный нашими судами в Синоне 4-го января прошлого года.
Рассмотрев обстоятельства дела, суд признал, что пароход «Георгеос» занимался провозом военной контрабанды и съестных припасов, и постановил в иске Каталанасу, Пердики и Самофраки отказать.
На Дону.
РОСТОВ-НА-ДОНУ, 5, III. На Дону начался ледоход.
Помощь пленным.
На русской совести лежит грех: мы плохо помогаем нашим пленным, попавшим в немецкое заточение.
Плохо налажена помощь, плохо организованы всякие сообщения с пленными. Кое-что делается теперь, но развивается все туго и медленно. А многое, сверх того, и непреоборимо для России.
Что поделаешь, например, с безграмотностью населения и с громадным пространством России, которое засосало в своих степях, лесах, полях и болотах тысячи оторванных от мира деревень?
И неграмотное население этих деревень, бессильно тоскуя, не знает,куда и как подать свой немой голос безвестно исчезнувшим сыновьями, мужьями и братьями, а тысячи пленных в Германии или Австрии томятся без помощи и без ласкового, подбодряющего слова.
Всякая, даже крохотная помощь для этих безвинно отверженных достойна теплого сочувствия, внимания и поддержки.
О доброй попытке в этом смысле дошли сведения из Парижа.
М. С. Венявская в письме к своей матери пишет: «Дело помощи русским пленным в Германии устроилось свыше моих ожиданий. Мы присоединились к организации в Лионе, которая с начала войны посылает много разных продуктов своим пленным. Мы пользуемся их мастерскими для шитья, вязанья разных одежд, а также и дешевизной при покупке продуктов из первых рук. Нашим правительством нам отпущено пособие в 100 тыс. руб. в месяц. Кроме того, поступают пожертвования от разных лиц, и мы в состоянии содержать 25 тыс. человек, посылая им все нужное два раза в месяц. Хорошо бы упомянуть о нас в русских газетах, так как, имея гарантии о получении пленными вещей и скорое сношение с лагерями, мы думаем открыть абонемент для родственников, желающих посылать регулярно известное количество посылок помесячно своим пленным».
В другом письме М. С. Венявская сообщает: «Я тебе уже писала, что мы открыли Oeuvre des prisonniers de guerre russes. Мы всячески стараемся привлекать жертвователей. На воззвание наше к французскому обществу все горячо откликнулись. Мы уже в состоянии содержать 25,000 человек совершенно на наши средства. Кроме того, все часные открытки доставляем верно и скоро, а сверх того, узнавая имена наиболее нуждающихся и не имеющих сношений со своими из России, пристраиваем их тут на попечительство желающих «parrains» или «marrains». Этот способ здесь очень развит и, по-моему, очень целесообразен. Каждый может усыновить, так-сказать, крестного сына и не только заботиться о нем материально, но и вести с ним переписку, что очень поддерживает солдата и дает ему чувствовать, что о нем не забыли. У меня их во Франции пять, и сердце радуется, читая их письма. Так же мы пристраиваем и русских в Германии, и человек сразу оживает, опять надеется. Французские дамы очень горячо откликнулись на наше воззвание, взяли много русских крестников и переписываются с ними (мы переводим письма)».
Вероятно, странно и удивительно какому-нибудь Ивану или Петру, выброшенному в Германию из глухой русской деревни, неожиданно получить подарки, пищу и ласковое письмо от французской дамы из Парижа.
Но в чувствах внимания и благодарности все люди равны и одинаковы, и нет нитей для взаимного скрепления душ прочнее, чем нити, свитые из дружеского внимания и горячей благодарности.
Крестники—русские пленные и французские «parrains» и «marrains»—это, может-быть, глубокая завязь новой и прочной франко-русской дружбы.
А если из русских читателей кто-либо улыбнется над «крестными» и «крестниками», окрещенными огнем войны, если кому-либо такая помощь покажется сентиментальной или экзотичной, то, улыбнувшись, оглянемся на себя: много ли и часто ли мы помогаем нашим пленным?
И если помощь новой парижской организации кажется нам незначительной, то вот ее адрес: Oeuvre des prisonniers de guerre russes, 10, place de la Concorde, Paris.
Всякий, кто пожелает оказать забытым в Германии пленным значительную или скромную помощь, может послать в эту организацию любую сумму денег,—организация купит заказанные ей вещи и пошлет их в германские лагери пленных, а забытые Иваны, Петры и другие защитники России будут чувствовать теплую благодарность не только к французским дамам.
И. ЖИЛКИН.
Письма пленных.
Несмотря на все строгости германской цензуры, томящимся в Германии русским пленным все же удается сообщать правду о невыносимости условиях своей жизни. Немногим из них, однако, удается сказать об этом прямо. Из массы писем, присылаемых редакции родственниками пленных, лишь в двух-трех,—проскользнувших, очевидно, случайно,—говорится прямо о том, что пленные голодают.
— Пожалуйста, пришлите хлебных сухарей,—писал один пленный из лагеря при Шнейдемюле,—соберите последние ваши силы и помогите мне. Поверьте, что я страдаю от голода и сильно нездоров. Помолитесь Богу, чтобы Он велел привезти мои кости на родину.
Этот пленный, как пишут его родные, уже умер.
Но большинству пленных приходится прибегать ко всевозможным уловкам, чтобы обмануть бдительную цензуру врага, и нужно отдать должное их изобретательности.
— Братьев Филипповых,—пишет пленный,—я вижу редко. Мясникова не вижу девять месяцев. Картошкин всегда с нами, но часто болеет.
— В Россию если я приеду после войны,—пишет другой,—то домой не заеду, а проеду прямо к деревне Темиковке (кладбище).
— Жизнь моя очень хорошая,—пишет третий из лагеря при городе Амберге.—Живу я, как в городе при фабрике, при веселом месте, как жил наш Андрей Демьяныч Чудин (это намек на местную тюрьму). Но я живу много лучше: как жил наш Антон Макарович Матвеев (крестьянин той же деревни, вор и пьяница, которого постоянно били односельчане и, наконец, убили). Я должен вскоре увидеться преждевременно с крестным отцом Тимофеем Антоновичем (Тимофей Антонович несколько лет назад утонул).
Кормят нас хорошо, но с нашим родным товарищем Ржаным видимся очень мало, не более пяти или десяти минут. Больше всего видимся со своим товарищем Картошкиным.
Некоторые пленные прибегают к помощи тарабарскаго языка:
— Вы хотите знать, как меня кормят,—пишет на условном языке пленный из лагеря при Альтенграбове.—Меня кормят, как свинью, а бьют, как собаку. Хлеба дают в два дня один фунт. Вшей и блох масса. Милый дядя, приходится умирать не евши.
Многие пленные пользуются для сообщений о себе Евангелием. Так, один пленный пишет:
— Живем по-апостольски: смотри гл. XV, стт. 16 и 17, от Луки…
Стихи эти гласят:
«И он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: «Сколько наемников у отца моего избыточествует хлебом, а я умираю от голода».
И так без конца в различных вариациях передают пленные о своей голодной жизни.
Наконец, некоторые пленные стараются, опять-таки иносказательно, дать представление о том, что делается в Германии.
— Много писать не могу,—пишет пленный, находящийся в лагере при Лехфельде. — Могу написать только одно: Германия в настоящее время еще богата, у нее всего много, как у нашего фабриканта Ефрема Михайловича (односельчанин автора, деревенский нищий).
— В моем хуторе,—пишет другой,—полный неурожай. В довершение несчастья был пожар, и весь запас сгорел. Приходится все хозяйство ликвидировать. Денег нет. Завод тоже остановить придется.
Комментарии