Внук Л. Н. Толстого.
Редакция «Русского Слова» обратилась ко мне с просьбой сообщить, что я знаю о моем сыне Михаиле, вторично бежавшем из австрийского плена.
С удовольствием делюсь своими весьма скудными и неполными сведениями.
Мой сын—юнкер тифлисского военного училища, летом 1914 года зачислился вольноопределяющимся в 9-й Ингеманландский пехотный полк, в мирное время квартирующий в Калуге.
Когда было объявлена война, он вместе с полком ушел на театр военных действий.
Очень скоро после этого,—кажется, в начале августа,—до меня дошли слухи, что мой сын убит или пропал без вести. После,—отчасти из писем сына, отчасти по сведениям, дошедшим до меня от офицеров полка,—выяснилось, что Михаил с начала кампании несколько раз принимал участие в разведках, где, как он писал мне, «было очень интересно, совсем ка на охоте», и, в конце-концов, на одной очень рискованной разведке, на которую он вызвался сам, он попал в плен. Его товарищ, случайно выскользнувший из кольца, которым окружили их австрийцы, вернувшись в часть, получил Георгиевский крест.
После этого, приблизительно уже в конце сентября, я начал получать от своего сына открытые письма.
Конечно, по условиям австрийской военной цензуры, он не мог мне писать того, что было бы наиболее интересно.
Из некоторых его намеков я понял, что, если у него будут деньги, его будут кормить из офицерской кухни, из Officier-Barak; если же у него денег не будет, то его переведут тотчас в солдатское отделение, где харчи плохие.
Деньги переводить к нему было очень и очень трудно.
Я посылал ему деньги через знакомого, живущего в Венгрии, и не всегда мои деньги до него доходили.
В одном из писем он написал мне, что на него, как на внука Толстого, многие ходят смотреть, как на слона а зоологическом саду, а «никто даже не догадается предложить папироску».
В плену он был начальником команды вольноопределяющихся и рядовых, которых он водил на работы.
Последние деньги я ему послал незадолго до известия об его первом бегстве из плена. Вероятно, от их и не получил.
Как он бежал в первый раз, что с ним в это время было,—я почти не знаю.
Слышал я и читал в немецких журналах, которые привез с войны мой другой сын, Андрей, сражающийся на немецком фронте, что Михаил бежал в обществе кн. Яшвиля и какого-то третьего товарища, и что они были пойманы в местечке Bludt.
С тех пор,—около двух месяцев,—я о своем сыне ничего не знал до вчерашнего дня, когда мне сообщили, что, по сведениям, полученным в Петрограде от княгини Яшвиль, ее племянник, кн. Яшвиль, и мой сын Михаил снова бежали и находятся уже на территории России.
Зная свободолюбивый и смелый характер сына, я его приключениям не удивляюсь.
Иначе он и не мог поступить.
Если правда то известие, которой до меня дошло, то, вероятно,теперь он разыскивает свой полк, и я надеюсь, что на-днях получу от него известия.
ИЛЬЯ ТОЛСТОЙ.
10-го апреля 1915 г.
Комментарии